На стене — засушенные розы.
На столе — грузинское вино.
Я один, я жду метаморфозы,
Как лесная бабочка весной.
Теплый воздух не уходит с кухни,
Всем законам физики назло.
Тут живут застенчивые духи,
Тени мыслей, отголоски слов.
Днем — в толпе, в присутствии, на службе —
Их не слышно. И не мудрено.
Но теперь они по праву дружбы
Тычут мне гитару и блокнот.
Можно лечь, укрывшись с головою
И не слушать эти голоса.
Можно выть, как волки ночью воют.
Можно быть собой — хоть полчаса.
Просто так, заради любопытства,
Отдаюсь во власть кромешных дум.
Запах серы, узкое копытце —
Не зови, я сам к тебе приду.
Скрипнул тромоз, стукнула калитка,
Ожил гравий, охнуло крыльцо.
Сотворю последнюю молитву
И надену черное кольцо…
Это ты? Напрасно, дорогая.
Не вернется прошлогодний снег.
Да, любили! Да, изнемогали…
Ярко! Больно! Бабочка в огне.
On the wall — dried roses.
On the table — Georgian wine.
I am alone, I’m waiting for metamorphosis,
Like a forest butterfly in spring.
Warm air does not leave the kitchen,
All the laws of physics called.
Here live shy perfumes,
Shadows of thoughts, echo words.
In the afternoon — in the crowd, in the presence, in the service —
They are not heard. And not wise.
But now they are right in friendship
I am a guitar and notepad.
You can lie down, hiding with your head
And do not listen to these voices.
You can swell, like wolves at night.
You can be yourself — at least half an hour.
Just like that, and pure curiosity,
I am going to the power of the chummy doom.
Smell sulfur, narrow hoofs —
Do not call, I myself will come to you.
Creaked tromosis, knocked the wicket,
Gravel came to life, huntled the porch.
Cold last prayer
And put on black ring …
It’s you? In vain, dear.
Last year’s snow will not return.
Yes, loved! Yes, they exhausted …
Brightly! Painfully! Butterfly in fire.