Внутри меня
Домбровский Станислав
Внутри меня: Пустота натянутая и неровная.
И сквозь все поперек: Стальные канаты.
Запуталась в них собою прикована,
К доброй лисице злая собака.
Внутри меня: Раздвоенные игрушки.
Ножи пластмассовые. Железные баяны.
Бабушка готовящая смерть на кухне
И папа танцующий… Немного пьяный…
Внутри меня: Растет трава.
В зарослях друзей колючие мыслишки.
Я спрашиваю у них: А где моя голова?
И они превращаются в шишки…
Внутри меня: Нету меня вообще.
Там дядя какой то. Героический трус.
Просит у меня за что то прощения…
А я мальчик еще и сам боюсь.
Внутри меня: Циничный по доброму смех.
Плачут испорченные красотой девочки.
Они доедают животворящий грех,
И на душу, в пустую, играют по мелочи.
Внутри меня: Ладони сложенны матери.
Как бы друг друга они обнимают.
Они говорят: Сынок может хватит?
Но верят всему и все понимают…
Внутри меня: Стены и на потолке надписи.
Но не слова нацарапаны: Образы…
Тысячелетия уставшей давности.
Завтрашней правды — реалии бодрости…
Внутри меня: Полная пустота.
В ней так тесно. Она так прекрасна…
Я говорю ей такие слова:
Без Бога родная, в тебе мне ужасно… Inside of me
Dombrovsky Stanislav
Inside me: The void is stretched and uneven.
And through everything across: Steel ropes.
Tangled in them chained by myself,
To a good fox, an evil dog.
Inside me: Forked toys.
Plastic knives. Iron button accordions.
Grandma cooking death in the kitchen
And daddy dancing … A little drunk …
Inside me: The grass grows.
Thorny thoughts in the thickets of friends.
I ask them: Where is my head?
And they turn into bumps …
Inside me: There is no me at all.
There is some kind of uncle. A heroic coward.
He asks me for forgiveness for something …
And I’m a boy, and I’m afraid myself.
Inside me: A cynical, kind laugh.
The girls spoiled by beauty are crying.
They eat up life-giving sin
And on the soul, in an empty place, they play on little things.
Inside me: The palms of the mother are complex.
As if they hug each other.
They say: Sonny can it be enough?
But they believe everything and understand everything …
Inside me: Walls and ceilings.
But not the words are scribbled: Images …
Millennia of tired prescription.
Tomorrow’s truth — the realities of cheerfulness …
Inside me: Complete emptiness.
It’s so cramped in her. She is so beautiful …
I tell her these words:
Without God, dear, I’m terrible in you …