Потому что искусство поэзии требует слов,
Я — один из глухих, облысевших, угрюмых послов
Второсортной державы, связавшейся с этой, —
Не желая насиловать собственный мозг,
Сам себе подавая одежду, спускаюсь в киоск
За вечерней газетой.
Ветер гонит листву. Старых лампочек тусклый накал
В этих грустных краях, чей эпиграф — победа зеркал,
При содействии луж порождает эффект изобилья.
Даже воры крадут апельсин, амальгаму скребя.
Впрочем, чувство, с которым глядишь на себя,-
Это чувство забыл я.
В этих грустных краях все рассчитано на зиму: сны,
Стены тюрем, пальто, туалеты невест — белизны
Новогодней, напитки, секундные стрелки.
Воробьиные кофты и грязь по числу щелочей;
Пуританские нравы. Белье. И в руках скрипачей —
Деревянные грелки.
Этот край недвижим. Представляя объем валовой
Чугуна и свинца, обалделой тряхнешь головой,
Вспомнишь прежнюю власть на штыках и казачьих нагайках.
Но садятся орлы, как магнит, на железную смесь.
Даже стулья плетеные держатся здесь
На болтах и на гайках.
Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав,
К сожалению, трудно. Красавице платье задрав,
Видишь то, что искал, а не новые дивные дивы.
И не то чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут,
Но раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут —
Тут конец перспективы.
То ли карту Европы украли агенты властей,
То ль пятерка шестых остающихся в мире частей
Чересчур далека. То ли некая добрая фея
Надо мной ворожит, но отсюда бежать не могу.
Сам себе наливаю кагор — не кричать же слугу —
Да чешу котофея…
То ли пулю в висок, словно в место ошибки перстом,
То ли дернуть отсюдова по морю новым Христом.
Да и как не смешать с пьяных глаз, обалдев от мороза,
Паровоз с кораблем — все равно не сгоришь со стыда:
Как и челн на воде, не оставит на рельсах следа
Колесо паровоза.
Что же пишут в газетах в разделе «Из зала суда»?
Приговор приведен в исполненье. Взглянувши сюда,
Обыватель узрит сквозь очки в оловянной оправе,
Как лежит человек вниз лицом у кирпичной стены;
Но не спит. Ибо брезговать кумполом сны
Продырявленным вправе.
Зоркость этой эпохи корнями вплетается в те
Времена, неспособные в общей своей слепоте
Отличать выпадавших из люлек от выпавших люлек.
Белоглазая чудь дальше смерти не хочет взглянуть.
Жалко, блюдец полно, только не с кем стола вертануть,
Чтоб спросить с тебя, Рюрик.
Зоркость этих времен — это зоркость к вещам тупика.
Не по древу умом растекаться пристало пока,
Но плевком по стене. И не князя будить — динозавра.
Для последней строки, эх, не вырвать у птицы пера.
Неповинной главе всех и дел-то, что ждать топора
Да зеленого лавра. Because the art of poetry requires words
I — one of the deaf, bald , sullen ambassadors
A second-rate power, related to this , —
Not wanting to force your own brain ,
Himself giving clothes, go down to the shop
For an evening paper .
The wind blows the leaves . Old bulbs dim glow
In these sad lands whose epigraph — a victory mirrors
With the assistance of puddles creates the effect of abundance.
Even thieves steal an orange, an amalgam of scratching .
However, the feeling with which you look at yourself —
This feeling I forgot .
In these sad lands , all designed for the winter : dreams
Prison walls , coat, toilets brides — white
New Year , beverages, second hands .
Passerines cardigans and dirt on the number of bases ;
Puritanical mores. Lingerie. And in the hands of violinists —
Wooden warmers .
This land is immovable . Representing gross
Iron and lead, stunned tryahnesh head
Remember former power on bayonets and Cossack whip .
But the Eagles sit like a magnet to iron mixture .
Even wicker chairs are kept here
Bolt and nuts .
Live in an era of achievements , having an exalted character,
Unfortunately , it is difficult . Belle dress lifted up ,
You see what I was looking , and not new wonderful diva .
It’s not that hard here Lobachevsky blyudut ,
But to push the world must somewhere be narrowed , and then —
Here end prospects.
Whether the map of Europe stole agents authorities
Eh five -sixths of the world’s remaining parts
Too far . Whether some fairy godmother
Me practice witchcraft , but I can not run away .
I pour myself Cahors — not to scream as the servant —
Yes … I scratch Kotofei
Whether the bullet in the head , as if the finger of Errors ,
Whether to pull out of here by the sea new Christ .
Yes, and it does not mix with the drunken , Ninny from frost,
Steam locomotive with the ship — still can not burn with shame :
As the canoe on the water , will not leave a trace on the rails
Wheel of a steam locomotive.
What the newspapers in the section & quot; From the courtroom & quot ;?
Sentence was carried out . Glancing here ,
Babbitt will see through his glasses in a tin frame,
As a man lying face down in a brick wall ;
But do not sleep . For the squeamish bonce dreams
Perforated right.
Vigilance of this era roots intertwined in those
Times , unable in their general blindness
Distinguish fall out of the cradles of the separated platforms.
Ferruginous Chud on death does not want to look .
It is a pity , saucers full, not only with whom section vertanut ,
To ask from you, Rurik .
Vigilance of these times — this vigilance to things impasse.
Not of the tree mind spread stuck yet
But spit on the wall. And do not wake the prince — a dinosaur .
For the last line , oh, do not pull out a bird feather .
Defiant and head of all the to-do- what wait ax
Yes green laurel.