Народы Узбекистана. Индийцы

Post Views:
147

Общее название выходцев из территории, занимаемой современной Индией и Пакистаном. Выделяется несколько сотен этносов. Говорили в прошлом на различных наречиях Индии и исповедовали различные религии. Большинство выходцев из Индии — индуисты, но имелись мусульмане, сикхи, буддисты, джайны и христиане. В прошлом в Туркестане все они именовались индусами.

Индийцы в Узбекистане:

1926 г. — 37
1979 г. — 139
1989 г. — 756

История проникновения в регион

Первые контакты между народами Средней Азии и Индии уходят в глубокую древность, однако регулярными они стали лишь в I—III вв. н. э., когда Индия и южные области Средней Азии слились в рамках Кушанской империи. Углублению этих отношений способствовало развитие Великого шелкового пути и распространение в регионе буддизма.

В первые века н. э. в Бактрии — Тохаристане (включая ее среднеазиатскую, правобережную часть, ныне это южная часть Сурхандарьинской области) было несколько крупных буддийских религиозных структур: пещерный монастырь Кара-тепе, храмово-монастырский комплекс Фаяз-тепе, “башня Зурмала”. Монументальные буддийские здания находились в Дальверзин-тепе, в Айртаме и в Зар-тепе. Их интенсивную духовную жизнь обслуживали пришлые буддийские миссионеры и местное духовенство. Монахи-индийцы переводили и комментировали священные индийские тексты. Кроме того, здесь было всегда много знатоков буддизма из Индии, которые пропагандировали свое учение и расширяли ряды единоверцев.

В конце XIV в. в Самарканд прибыли, уже не по своей воле, десятки индийских каменотесов. После похода в Индию Темур, помимо первоклассных мастеров, пригнал еще и 95 слонов для подъема тяжестей. Ремесленники и диковинные животные принимали участие в строительстве соборной мечети Биби-ханум.

Первые письменные сведения о крупных поселениях индийцев в Средней Азии относятся к XV—XVI вв. В одном из источников XVI столетия упоминается индусский квартал со своим старшиной в городе Бухаре.

Новые строки в историю взаимоотношений пародов Индии и Мавераннахра были вписаны Бабуром (148,3—15.40) — основателем династии Великих Моголов в Индии. Бабур, бывший государь Ферганы из династии Темуридов, стремился к укреплению связей с родиной. В Мавераннахр он отправлял государственных деятелей, в Индию приглашал лучших мастеров миниатюрной живописи из Самарканда и других городов.

Даже в пестрой многоликой бухарской толпе выходцы из Индии (не мусульмане) резко выделялись своим внешним обликом. Обыкновенно мужчины были одеты в короткий узкий темный халат с мелким рисунком, подпоясанный бечевкой, и узкие шаровары. Поверх заплетенных косичек или свободно ниспадающих прядей волос надевали черные квадратные шапки. Женщины носили более разнообразные костюмы и украшения, характерные для своей общины. Поэтому почти все европейские путешественники, посещавшие Бухару и другие города Средней Азии в XIX — начале XX в., считали своим долгом хотя бы несколько строк в путевых дневниках посвятить данному этносу.

Английский политический агент А. Борис, побывавший в 30-е гг. XIX в. в Бухаре, отмечал, что в городе проживает около 300 индийцев из Шакарпура. Несколько позднее венгерский тюрколог и подданный Великобритании Вамбери отмечал наличие в Бухарском эмирате уже 500 выходцев из Индии. По данным исследователей, количество индийцев, обустроившихся в Бухарском эмирате во второй половине XIX в., доходило временами до 800 чел. Причем эта цифра дается без учета индийцев-мусульман.

В Туркестанском крае, на землях нынешнего Узбекистана, выходцы из Индии селились в городах и кишлаках Сырдарьинской, Ферганской, Самаркандской областей. В 1893 г. в русской части Самарканда проживало 26 индийцев (20 мужчин и 6 женщин). В Хивинском ханстве они пребывали краткосрочно на базарах. В основном это были выходцы из западной и северо-западной Индии.

Во второй половине XIX — начале XX в. в Средней Азии насчитывалось 6—8 тыс. индийцев (индийские мусульмане при этом не учитывались). Максимальный срок проживания их здесь составлял не более 10— 15 лет. Состав колонистов в основном был мужской, и они не имели право жениться на женщинах из коренного населения.

Индийцы старались селиться компактно, в одном караван-сарае. В Бухаре они занимали два караван-сарая: Сарай-Карши и Сарай-Хинди. В Ташкенте индийцы проживали в караван-сарае, находившемся на центральном базаре в старогородской части города. Если не было поблизости караван-сараев, обустраивались в одном районе, создавая “индийские ряды” (Старый Маргелан, 80-е гг. XIX в.) и “индусские кварталы” (Наманган, нач. XIX в.). В Коканде до сих пор сохранилась память об “индийской слободе”. Образуя в местах постоянного обитания национальные колонии, они таким образом создавали себе некоторую гарантию защиты от возможных посягательств на имущество.

В общине существовало социальное расслоение, ограничиваемое кастами. Среди представителей землячеств Индии имелась своя интеллигенция. В крупных колониях комплектовались библиотеки. Квалифицированные переписчики книг выполняли заказы своих соотечественников и местных клиентов. Элиту и богатых обслуживала прислуга. Были и совсем обнищавшие, из низших каст (кули и др.).

Внешне индийские постройки в Туркестане мало чем отличались от жилища коренного населения, но косвенно свидетельствовали о стремлении их хозяев сохранить национальный колорит.

Л. И. Жукова

Традиционные занятия в прошлом

Индийская эмиграция в Средней Азии и на территории Узбекистана, в частности, формировалась из представителей зарождавшихся национальных предпринимателей, занимавшихся преимущественно торгово-ростовщической деятельностью, разорившихся индийских крестьян и ремесленников.

При посредничестве индийских эмигрантов в Узбекистан из Индии ввозилось большое количество товаров: чай, индиго, пряности, полудрагоценные камни, кисея, кашемировые шали, парча, сандаловое дерево и др. Наиболее крупные торговые операции индийцы проводили с чаем. Во второй половине XIX в. они фактически монополизировали бухарский чайный рынок. Конкурировать с ними чаю, ввозимому из России, было невозможно. Поэтому одним из первых мероприятий российской администрации после завоевания края было включение его в общероссийскую таможенную систему. Вследствие этого позиции индийских купцов были серьезно подорваны.

В 80-х гг. XIX в. крупные операции с ввозимыми товарами индийские купцы вели только в Бухарском ханстве. В 1887 г. здесь насчитывалось 10 крупных торговцев-оптовиков. Основным видом их коммерческой деятельности являлась хлеботорговля. Кроме того, они занимались кредитованием дехканских хозяйств под урожай хлопка и зерна. Хлопок скупался индийцами для сдачи на хлопкоочистительные заводы. Скупка шерсти, тканей, пряжи, ниток также привлекала их внимание.

Некоторое распространение среди индийских выходцев получило земледелие и садоводство. Ювелиры из Индии, с давних пор осевшие на территории современного Узбекистана, открывали здесь небольшие мастерские. Особым спросом пользовались печати из сердолика с различными изображениями и сурами из Корана.

Некоторые выходцы из Индии занимались другими, помимо торговли и ростовщичества, видами предпринимательства. Так, в 1896 г. индиец Бай Балагулев в компании с А. Я. Епифановым построил хлопкоочистительный завод в кишлаке Машад Наманганского уезда, такой же завод в Андижане построил в 1907 г. пешаварец Акуб-Шейх Нурханов. Среди индийцев встречались повара, пекари, кондитеры, парикмахеры и даже учителя. В начале XX столетия в Туркестан приезжают индийцы-чернорабочие.

В. Л. Германов

Взаимоотношения с местными властями и населением

Поскольку в Бухарском ханстве индийцы составляли значительное число, среди местного населения за ними проводился негласный контроль. А гласный контроль за их деятельностью и величиной доходов осуществлял специальный чиновник, носивший титул “ясаул индусов”. После смерти индуса его имущество не могло перейти наследникам, а поступало в эмирскую казну. Вели наблюдение даже за заболевшими индусами, чтобы в преддверии возможного ухода из жизни они не передали тайком деньги своим наследникам.

В Бухарском эмирате право немусульманской части индийских выходцев открыто исповедовать свою религию ограничивалось. Они не могли строить храмы, сооружать идолов и устраивать религиозные процессии. Молельни имелись только внутри караван-сараев, здесь же держали и “священную корову”. Был введен ряд бытовых ограничений: запрещалось ездить верхом на лошадях в пределах города; жить в иных местах, кроме специально отведенных; жениться на мусульманках и приобретать невольниц из их числа; предписывалось носить одежду только определенного покроя.

В 70-х гг. XIX в. по своей роли в экономике Туркестана индийцы занимали совершенно особое положение, по сравнению с выходцами из других азиатских стран. Значительное их число занималось ростовщичеством, поэтому русские колониальные власти утвердили ряд особых правовых норм, адресованных исключительно индийцам. 27 октября 1877 г. был опубликован циркуляр Туркестанского генерал-губернатора К. П. Кауфмана “О парализовании эксплуатации туземного населения индийскими выходцами”. Тем самым была предпринята попытка борьбы с их ростовщическими операциями. Правила данного циркуляра запрещали индийцам приобретать за долги земельное имущество у местных жителей; при взыскании долга могло быть продано только движимое имущество должника, но не предметы повседневного обихода; несостоятельные должники не подвергались аресту и обязывались вместо этого уплачивать ежегодно в счет долга не более одной трети своих доходов. С целью окончательного подрыва позиций индийцев-ростовщиков была узаконена принудительная продажа ранее приобретенных ими земельных участков.

Изъятие принадлежавших индийцам земельных участков в сельской местности сопровождалось возмещением их стоимости. Специальными постановлениями областных правлений определялся срок, в течение которого владелец-индус должен был продать землю. В случае невыполнения им этого решения, земля подлежала принудительной продаже в административном порядке, с возвращением ему вырученной суммы за вычетом расходов по продаже.

Поначалу административные ограничения против индусов-ростовщиков были приняты на временной основе. Но в 1886 г. их основные положения были утверждены Государственным советом России и получили статут закона.

В. А. Германов Советский период

После событий 1917 г. небольшое количество семейных индийцев, уже почти забывших родной язык, избрали Туркестан местом своего постоянного проживания. В Бухарском эмирате выходцы из Индии оставались до 1920 г.

В 1920 г. в Ташкент на непродолжительное время из Кабула переехало эмигрантское Временное правительство Индии, которое затем преобразовалось в общественно-политическое национальное движение. Его возглавили индийцы Мухаммед Али, Абдул Маджид и Абдул Фазл. Их резиденция занимала часть здания старого Главпочтамта на Пушкинской улице.

Оставшиеся в Узбекистане индийцы-мусульмане постепенно ассимилировались с местным населением. Несколько таких семей до сих пор проживает в старогородской части Ташкента. В 70-е гг. индолог Л. Еремян познакомилась с женщиной, имевший этнический тип индианки. Как она рассказала, ее отец из Пенджаба, в 1915 г. перешел границу в поисках лучшей доли, принял ислам, чтобы местное население лучше приняло его, и остался здесь жить.

В 50-е гг. в Ташкентском университете на восточном факультете преподавал хинди Маден Хардат. Женился на русской студентке и в 1961 г. уехал на родину.

Л. И. Жукова Литература:

1. Азиатская Россия. СПб.;-М., 1885. Т. 10. С. 303.
2. Байкова Н. Б. К вопросу о русско-индийских торговых отношениях в XVI— XVII вв.//Труды Института востоковедения АН УзССР. 1956. Вып. 4. С. 75—94.
3. Она же. Роль Средней Азии в русско-индийских торговых связях (перв. пол. XVI — втор. пол. XVIII в.). Ташкент, 1964.
4. Дмитриев Г. Л. Правовое положение выходцев из Средней Азии (вторая пол. XIX — нач. XX в.) // Материалы по истории Средней Азии. Ташкент, 1966. С. 63—64.
5. Он же. Из истории индийских колоний в Средней Азии (втор. пол. XIX — нач. XX в.) // Страны и народы Востока. М., 1972. Вып. 12. Кн. 2. С. 234—248.
6. Он же. Этнографические сведения об индийских выходцах в Средней Азии. Сб. работ аспирантов ТашГУ. 1964. Вып. 254. С. 214—220.
7. Он же. Деятельность индийских выходцев в Средней Азии (втор. пол. XIX — нач. XX вв.) // Научные труды ТашГУ. 1964. Вып. 238. С. 142—155.
8. Он же. Правовое положение индийских выходцев в Средней Азии (втор. пол. XIX — нач. XX в.) // Научные труды ТашГУ. 1967. Вып. 293. С. 63—69.
9. Он же. Из истории индийских революционных организаций в Средней Азии (1919— 1921 гг.) // Научные труды ТашГУ. 1967. Вып. 314.
10. Матвеев А. М. Из истории Совета интернациональной пропаганды на Востоке (1919—1920 гг.)//Научные труды ТашГУ. 1977. Вып. 533. С. 106—107;
11. Он же. К вопросу о ростовщичестве в Бухарском ханстве в XIX в. // Там же. С. 48. Низамутдинов И. Г. Об индийском ростовщичестве и его формах в Бухарском ханстве (XIX — нач. XX вв.) // Научные труды ТашГУ. 1978. Вып. 556. С. 37—44.
12. Он же. Опыт характеристики дипломатических документов по истории среднеазиатско-индийских политических отношений в XVI—XVII вв. // Научные труды ТашГУ. 1981. Вып. 582. С. 32—39.
13. Пугаченкова Г. А. Искусство Гандхары. М.: Искусство, 1982.
14. Расуль-заде П. Н. Из истории среднеазиатско-индийских связей второй половины XIX — начала XX века. Ташкент, 1968.
15. Рустамов У. А. К истории изучения экономических, политических и культурных связей между народами Индии и Средней Азии // Труды Института востоковедения АН УзССР. 1956. Вып. 4. С. 59—74.
16. Соколов Ю. А. Установление кокандского владычества в Ташкенте // Материалы по истории Средней Азии. Ташкент, 1966. С. 29.

Этнический атлас Узбекистана.
© Институт «Открытое Общество» — Фонд содействия — Узбекистан, 2002.
Совместное издание «ИООФС — Узбекистан» и ЛИА Р. Элинина, 2002 г.