Интеллигенция и власть: опыт борьбы политической элиты Туркестана за независимость (часть 2)

Post Views:
36

Конкретно в отношении национальной интеллигенции политика большевистских властей, хотя и носила сумбурный, конъюнктурный, преимущественно грубый, силовой характер, строилась на основе большевистско-классовых и эгоцентристских интересов. Главным критерием определения политической, гражданской позиции тех или иных представителей и в целом национальной интеллигенции было их отношение к советской власти, а с конца 20-годов – и к монопартийной коммунистической идеологии. И потому, даже если бы не была создана Туркестанская автномия, значительную часть национальной интеллигенции в условиях большевистско-советской политической системы всё равно ожидала трудная участь, поскольку и большевистские идеи, и эгоцентристская практика экономических, социальных и культурных преобразований не соответствовали объективно сложившимся устремлениям, национальным интересам коренного населения региона. Ведь и в самой России эти идеи и Советская власть утверждались преимущественно насильственными методами.

Состав редакции газеты «Эл байроги» Народное Знамя — органа Кокандского Автономного правительства. 1917 г. (фото позаимствована с сайта mytashkent.uz)

Осуществляя репрессивный курс, органы власти в первую очередь старались расширить сферу своего влияния. Для этого жестоко подавлялись забастовки, митинги протеста не только коренного, но и русского населения против Советской власти, закрывались газеты «Свободный Самарканд», «Асхабад», «Туркестанский вестник» «Туркестанский курьер», выходившие на русском языке, почти все газеты, выходившие на языках коренных народов. Но основное внимание органы Советской власти и большевистские организации уделяли, конечно же, скорейшей ликвидации патриотических, а следовательно, антибольшевистских, политических партий, общественных и благотворительных организаций, возглавляемых интеллигенцией коренного населения, а также всемерному экономическому, социальному и административному притеснению этой интеллигенции.

Преобладающая часть национальной интеллигенции ясно осознавала цели и тактику советского руководства в Туркестане и пагубность политики Совнаркома края. При этом, среди национальной интеллигенции Туркестана было немало пассивных, равнодушных к политическим переменам, а также готовых принять Советскую власть, не противиться большевистской идеологии. И большевики не только опирались на таких представителей интеллигенции, но и старательно пользовались разногласиями, противоречиями внутри различных национал- патриотических организаций, партий и движений национальной интеллигенции.

Тем временем в Туркестане всё больше расширялась национально-освободительная борьба против большевистской политической системы. Понимая, что идейными вдохновителями и во многом организаторами этой борьбы являются национал-патриотически настроенные представители и различные организации интеллигенции коренного населения, ещё не успев утвердиться на всей территории региона, Советская власть постаралась прежде всего лишить национально-освободительное движение и интеллигенцию всяких материальных средств.

С этой целью, помимо всеобщей конфискации вакфных земель и другой вакфной собственности (часть её была возвращена в 1922 г.), с декабря 1917 г. и вплоть до свёртывания НЭПа периодически проводились абсолютно незаконные, ничем не обоснованные акции по экспроприации типографий и литографий, движимого и недвижимого имущества организаций «Шурой Исломия», «Шурой Уламо», национальных культурно-просветительных и благотворительных обществ, по обложению новыми налогами и сборами имущих слоев коренного населения, по отмене права частной собственности на землю. Так, уже 29 ноября 1917 г. в Ташкенте все зрелища, частные телефоны, автомобили и выезды облагались налогами. В декабре 1917 г. Колесов и секретарь СНК края издали типично большевистский приказ, которым запрещались сделки по продаже, покупке, залогу всех видов недвижимости и земель в городах «ввиду предстоящего их обобщения».

Именно по рекомендации руководства Российской республики СНК Турккрая безо всяких оснований, но с Целью подрыва финансовой базы Туркестанской автономии в январе 1918 г. осуществил похожее на грабёж изъятие денег из банков г. Коканда. Банки, казначейство и коммерческие товарищества, фирмы Коканда были фактически ограблены Советами на огромную по тем временам сумму – более 8 млн. 300 тыс. руб.

В 1917-1920-е годы почти все расходы Советской власти по формированию и содержанию огромного воинства, по ведению агрессии против Бухарского эмирата и Хивинского ханства, по укреплению большевистской политической системы и т.д. покрывались за счёт произвольных взысканий с трудящихся и присвоения собственности представителей национальной интеллигенции.

В городах и уездах осуществлялась грубая силовая практика: взыскание так называемой контрибуции с предпринимателей, торговцев, отторжение собственности (например, Туркестанской автономии, Бухарского эмира, Хивинского хана, многих богатых людей, средних и крупных заводчиков, землевладельцев края – Андижанна Миркомиля Мирмуминбаева, ташкентцев Саидкарима и Саидгани Азимбаевых, Вадьяевых и др.), конфискация имущества запрещённых партий «Шурой Исломия» и «Шурой Уламо», частных и общественных благотворительных организаций и т.д. Дело доходило до буквального повторения колониального опыта, когда надуманными налогами облагались жители старогородских частей Ташкента, Андижана, Самарканда.

Так, в июне 1918 г. Ташсовет издал приказ «Об обложении налогом имущих классов старогородской части Ташкента на санитарно-гигиенические нужды», которым предусматривалось: «…В течение трехдневного срока произвести обложение имущего класса старого города Ташкента на нужды по проведению в жизнь санитарно – гигиенических мероприятий в этом городе в связи с эпидемией холеры и тифа… Должно быть взыскано в спешном порядке, в общей сумме в 200 тыс. руб., каковые деньги должны быть сданы на наш. текущий счёт в Народном банке. Исполнительный комитет Ташкентского Совета».

В связи с вопросом об отношении больщевистско-советской власти к национальной интеллигенции Узбекистана в 1917-1920-е годы следует отметить, что это отношение во многом определялось осуществлением ряда мер позволявших властям в любой обстановке действовать в соответствии с имперскими целями. Среди этих мер, помимо связанных со сферой культуры, особое значение имели следующие: приказ ЦИК TCP о налоговой регистрации буржуазных и контрреволюционных элементов (9 сентября 1918 г.); постановление СНК TCP о переименовании мусульманских Советов в районные Советы (9 сентября 1918 г.); постановление Ташсовета о введении трудовой повинности (для выполнения общественных работ, заготовок топлива, прифронтовых работ и т.д.); приказ ЦИК TCP с объявлением Положений о Верховном революционном трибунале TCP и Чрезвычайной следственной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и мародёрством (14 сентября 1918 г.); постановление Ташсовета об организации Комитета красного террора (14 сентября 1918 г.), а также многие другие акции по реформированию системы народного образования, по формированию «национальной по форме, социалистической по содержанию» культуры и т.п.

Все эти меры Советской власти, особенно вооруженное подавление национально-освободительного движения коренного населения и утверждение к концу 20-х годов великодержавно-большевистской идеологии, серьёзно изменили состав и социальную роль национальной интеллигенции. Добившись нейтрализации многих непримиримых представителей старших поколений интеллигенции, поставив всё дееспособное население в материальную зависимость от органов власти, большевистско-советской власти удалось усилить искусственную политическую и идеологическую дифференциацию среди национальной интеллигенции. В результате преобладающая её часть смирилась со сложившимися условиями жизни и вовсе не вмешивалась в политику, но другая часть не очень многочисленная продолжала активно участвовать в общественной жизнии стараясь по мере возможности способствовать сохранению народами коренных национальностей своей самобытности, национального достоинства, надежды на самостоятельное развитие.

Таким образом, усилившаяся после вооруженной ликвидации Туркестанской (Кокандской) автономии практика подавления национально-патриотических настроений коренного населения, его освободительной, антисоветской борьбы, сочетавшаяся с мерами уничтожения, депортации, лишения собственности значительной части национальной интеллигенции и неаргументированной дискредитации и административного запрета национальных политических, общественных организаций и недопущения распространения прогрессивных идей, привела к тому, что вместе со все большим утверждением тоталитарной системы власти и монопартийной идеологии в Узбекистане позиции и роль интеллигенции в жизни народных масс все больше ослабевали и деформировались. Но и при этом видные её представители, даже те, кто занимал заметное положение, от подлинно национальных идей, интересов не отказывались.

Бахтиёр ХАСАНОВ,
директор Музея памяти жертв репрессий
АН РУз, доктор истор. наук

“Ўзбек миллий давлатчилиги тарихида Туркистон Мухториятининг ўрни ва роли” мавзуидаги Республика илмий-амалий анжумани материаллари,
2017 йил 12 октябрь

Примечание: